Человек умирает, когда теряет способность бескорыстно радоваться.
Настоящая любовь не может остаться безответной. Если любовь безответна - это инстинкт.
В жизни часто так бывает, что копье, не знающее промаха, бросают в птицу, в которую невозможно попасть.
Книга – это вечная мысль. Рука, протянутая через десятилетия и века, когда рядом невозможно найти собеседника.
Нередко случается, что человек, оказавшийся в объятьях мрака, узнает об этом последним, когда для других это давно очевидно.
Мы ответственны за тех, кого приручили, но не обязаны церемониться с теми, кто притворяется приручённым, чтобы приручить нас.
Каждый день должен содержать яркий поступок. Пусть даже самый нелепый. Пусть даже это будет желтый шарф, завязанный на березе.
Скука- это игрушка для тех, для кого все дома на одно лицо, все кошки одинаковы, все книги похожи и все люди- замаскированные сволочи.
Хорошие девочки ждут принца на белом коне, плохие - миллионера на черном "Мерседесе", умные считают обоих персонажей вымышленными.
Человек, притворяясь, забывает, что маска прирастает к коже, а после врастает и в мясо. Исключений нет, какой бы чужеродной и временной маска ни казалось бы поначалу.
Честный ответ можно получить только на честный вопрос. Иначе получится бессмыслица. Ни ответ без вопроса, ни вопрос без ответа ценности не имеют. А потому, пока ты не спросил, никто тебе отвечать не будет.
Чтобы лёд растаял, нужно долго дышать на него. Так и в каждого человека нужно без меры вкачивать любовь. Щедро и не ожидая ничего взамен. Когда ждёшь чего-то взамен, твои руки становятся ледяными и уже не растапливают лёд, а сами пытаются о него согреться.
Животные часто погибают от элементарных ран, потому что кусают руки врача, разлизывают швы и срывают наложенные повязки. Тоже самое происходит с людьми, которые начинают расковыривать прежние обиды, вместо того, чтобы простить их и позволить им изгладиться.
Если тот, кто любит вас, любит одновременно и другого, кто не любит вас, но любит того, кто любит его, то, при условии, что вы любите того, кто любит вас, но не любите того, кто не любит вас, у вас могут возникнуть натянутые отношения с тем, кто любит вас и его,но не любит того, что вы не любите друг друга.
На войне все было как всегда. Погибли самые лучшие и самые худшие. Самые лучшие первыми побежали в атаку и попали под пулеметы, заслонив нас своей грудью. Самые худшие поползли из окопов и забыли про минное поле. Остались середнячки – то есть мы. Остались, чтобы определиться, с кем мы.
В большинстве случаев дружбы хватает на три-четыре года. Потом человек теряется, а ты не делаешь никаких попыток найти его. Если это так, то это не дружба, а поиск комфорта, бегство от одиночества или естественное увлечение новым человеком. Настоящая дружба - всегда больше ответственность, чем удовольствие.
Филологи думают, что философы что-то знают, те смутно надеются на историков, историки на микробиологов, микробиологи - на физиков-ядерщиков. Физики-ядерщики в свою очередь надеются только на авось и майора Пахомова, который сидит на главном пульте управления ракетами, разгадывает кроссворд и сожалеет, что не стал филологом.
Истинное счастье состоит в том, чтобы не реагировать на настроение извне. Ни на вопли, ни на профессиональную истерию, ни на непонятные желания непонятных людей. Сохранять огонёк, как сохраняет его свеча, закрытая стеклом от пронизывающего ветра. С другой стороны, такое счастье сродни счастью тихого сумасшедшего в палате для буйных.
Один претворяется слабым и становится слабым. Другой притворяется циником и становится циником. Ничто не бетонирует душу быстрее лжи. Вода принимает форму того сосуда, в котором находится. А если вода замерзает, то сосуд лопается — и вот она, готовая форма. Нужно быть очень осторожным со временным. Оно очень скоро становится постоянным.
Старый резчик по дереву. Учеником резал плохо, чаще ранился. Потом начались крепкие ученические работы. Дальше профессионализм бездушный. Слишком много отвлекался. Когда пришла любовь к делу и дело стало главным, центральным - начали получаться вещи яркие, мощные. Наступила старость. Стекла очков толстели. Руки дрожали. Суставы распухли от артрита, и резчик понял, что не может вырезать даже простой деревянной ложки. Он заплакал, взмолился Богу: "Господи, да как же!" и внезапно в остром прозрении понял, что резал он не дерево, а нечто более важное. Вырезал самого себя.
