Революция дает иногда в повелители таких людей, которых мы не пожелали бы иметь лакеями.
Всякие наслаждения становятся пресными, если лишение их не придает им нового очарования.
Люди похожи на монеты: надо принимать их по их стоимости, какой бы оттиск на них ни был.
Если мы не всегда властны исполнить наше обещание, то всегда в нашей воле не давать его.
Не признавать медиков могут и люди образованные, отрицать же медицину могут только неучи.
Роскошь извинительна только в такой стране, где никто не умирает от голода или от холода.
У женщин слишком много воображения и чувствительности для того, чтобы иметь много логики.
Когда уже очень далеко уйдешь по жизненному пути, то замечаешь, что попал не на ту дорогу.
Почти все уверены, что будут счастливы в будущем, и уверены, что были счастливы в прошлом.
Простой грамматик есть работник, который полирует инструменты и никогда их не употребляет.
Молчание не всегда доказывает присутствие ума, зато всегда доказывает отсутствие глупости.
Нет людей более щепетильных в вопросах чести, чем те, которые домогаются ее, вовсе не имея.
Аристократия и демократия — сестры, которые различаются воспитанием, состоянием и манерами.
История человека, а равно и целого народа, заключается в словах: бесплодные поиски счастья.
О правлении можно сказать то же, что и о погоде: редко бывает так, чтобы не желали перемен.
Самое мучительное сожаление состарившейся хорошенькой женщины — это сожаление о самой себе.
Кто вечно желает, тот проводит свою жизнь в ожидании, а у кого нет желаний, тот ждет смерти.
Будьте кратки; верное средство заставить слушать себя — это сказать много в немногих словах.
Чем более спорят о предмете, тем более путаются: светоч истины меркнет, когда им сильно машут.
Во время революционных бурь люди, едва годные для того, чтобы грести веслом, овладевают рулем.
Мужественный человек обыкновенно страдает, не жалуясь, человек же слабый жалуется, не страдая.
Если человек никогда не владеет своими чувствами, то должен всегда владеть своими выражениями.
Гораздо более достоинства в том, чтобы уметь побеждать пороки, нежели в том, чтобы не иметь их.
Когда суеверие проникает в голову народа, оно оставляет там запас глупостей на многие столетия.
Великие люди, подобно звездам, часто обращают на себя внимание только тогда, когда они затмились.
Чтобы писать историю достойным образом, надо забыть о своей вере, своем отечестве, своей партии.
Судьба одинаково поражает и сильных, и слабых, но дуб падает с шумом и треском, а былинка — тихо.
Революции походят на шахматную игру, где пешки могут погубить короля, спасти или занять его место.
Кто в мыслях готов совершить преступление, тот, может быть, даже преступнее того, кто совершил его.
Деспотизм бывает уделом выродившихся наций; они его заслуживают и подвергаются ему, не чувствуя его.
Известность походит на пружину, которая поднимает или опускает нас и теряет свою упругость от покоя.
Часто встречаются ледяные сердца под пылкими головами, но редко холодные головы под пылкими сердцами.
Труднее управлять теми, которые жаждут известности и наслаждений, нежели теми, которым хочется хлеба.
Самое чувствительное наказание, какому может подвергнуться тщеславие, — это презрительное невнимание.
Душевные удовольствия удлиняют жизнь на столько же, насколько наслаждения чувственные её укорачивают.
Мы все пьем из источника счастья дырявым сосудом; когда он доходит до наших уст, то бывает почти пуст.
Одно из величайших заблуждений — это думать, что все чувствуют, видят и мыслят точно так же, как и мы.
Женщина, считающая достоинством свою красоту, сама заявляет, что большего достоинства у нее не имеется.
Самый совершенный язык тот, который выражает наибольшее количество понятий наименьшим количеством слов.
Наслаждения походят на те цветы, которые причиняют головокружение, когда слишком долго дышат их ароматом.
Мечта есть самое приятное, самое верное, самое интересное общество: оно делает течение времени незаметным.
У гордости может быть благородное великодушие, у тщеславия никогда ничего не бывает, кроме низкой зависти.
История фанатизма написана одними слезами и кровью; каждая страница написана ими и высушена на огне костров.
Те, которые оскорбляются безделицей, так же мало годятся для общества, как и те, которых ничто не оскорбляет.
Многочисленность законов свидетельствует не в пользу нравов, а многочисленность процессов не в пользу законов.
Откровенность состоит не в том, чтобы говорить все, что думаешь, а в том, чтобы говорить лишь то, что думаешь.
Деспотизм есть ложное верование, таинство которого состоит в том, чтобы заключить всю нацию в одного человека.
Есть две морали: одна — пассивная, запрещающая делать зло, другая — активная, которая повелевает делать добро.
Нужно иметь высокие достоинства или много ума для того, чтобы, не обладая вежливостью быть терпимым в обществе.
Потомство — это воображаемый кумир, которому фанатические обожатели славы приносят в жертву настоящее поколение.
Счастье — это шар, за которым мы гоняемся, пока он катится, и который мы толкаем ногой, когда он останавливается.
Ищите людей, разговор с которыми стоил бы хорошей книги, и книг, чтение которых стоило бы разговора с философами.
Честолюбие во все времена надевало на себя личину общественного блага или религии для того, чтобы морочить людей.
Счастье поступает со своими любимцами так же, как дети со своими куклами: оно ломает и рвёт их, когда они надоели.
Мы преодолеваем все трудности для того, чтобы сделать зло; но малейшее препятствие отвращает нас от совершения добра.
Война будет длиться до тех пор, пока люди будут иметь глупость удивляться и помогать тем, которые убивают их тысячами.
Великое дело законодательства состоит в том, чтобы создавать общественное благо из наибольшего числа частных интересов.
О славе можно сказать то же, что и о фортуне: желая получить от нее слишком много милостей, попадают к ней в немилость.
Прежде чем клясться женщине никого не любить, кроме нее, следовало бы увидеть всех женщин или же видеть только её одну.
Если вы получили хорошее воспитание, не братайтесь с дурно воспитанными людьми: неотесанные поверхности царапают глянец.
Революции — это такого рода болезни, из течения которых тысячи ловких шарлатанов умеют извлекать немалую для себя пользу.
Избирать самого себя для свершения великого и трудного дела — это или безумие тщеславия, или осознание своей гениальности.
Желания походят на аппетит: иметь их очень много — значит всегда страдать; вовсе их не иметь — это почти то же, что умереть.
Каждый завоеватель — есть безумец, начинающий с разорения своих подданных для того, чтобы иметь удовольствие разорить чужих.
Между людьми знатными и статуями следующая разница: последние увеличиваются, когда подходят к ним ближе; первые же уменьшаются.
Занимать не намного лучше, чем нищенствовать, точно так же, как давать взаймы за большие проценты не намного лучше, чем воровать.
Мы во всем и почти всегда бываем жертвами нашего воображения: оно торопится закрыть своим пестрым покрывалом малейший луч истины.
В злополучии, коего причиной являемся мы сами, вся горечь несчастья состоит в том, что нам приходится признать, что мы его заслужили.
Избегайте фанатиков всякого рода, если не желаете приносить в жертву свои мнения, свое спокойствие, а быть может, и свою безопасность.
Террор не придумал для уравнения общества никаких других средств, как только рубить головы, поднимающиеся над уровнем посредственности.
Из двух соседних народов тот, у которого более здравого смысла, всегда рано или поздно возьмет верх над тем, у которого один только ум.
Мысль — есть главная способность человека; выражать ее — одна из главных его потребностей; распространять ее — самая дорогая его свобода.
У истории есть свое шарлатанство: она ставит своих героев вдаль для того, чтобы скрыть все то низкое и возмутительное, что имеется в их чертах.
Наши ненасытные желания, рождающиеся и возобновляемые день ото дня, делают то, что самыми большими благами для нас становятся будущее и надежда.
Люди с живым воображением лгут с удивительной легкостью: вымысел у них смешивается с истиной так, что они и сами не могут отличить одно от другого.
Надо иметь некоторый опыт обращения с людьми, чтобы отличить знаки истинной благосклонности от льстивых любезностей, сказанных из корысти или из тщеславия.
Словно играя в жмурки, мы гоняемся за удовольствием, а когда, поймавши его, мы снимаем повязку с глаз, оно никогда не бывает таким, каким мы его представляли.
Человек должен употребить первую часть своей жизни на то, чтобы беседовать с мёртвыми — читать книги; вторую на то, чтобы разговаривать с живыми; третью на то, чтобы беседовать с самим собой.
