Чарльз Буковски (Генрих Карл Буковски) - родился 16 августа 1920 года, Андернах, Рейнская провинция, Германия. Американский литератор, поэт, писатель, журналист. Автор романов - «Макулатура», «Фактотум», «Женщины», «Хлеб с ветчиной», «Голливуд»; сборников рассказов - «Записки старого кобеля», «Юг без признаков Севера», «Музыка горячей воды», «Истории обыкновенного безумия» и др. Умер - 9 марта 1994 года, Лос-Анджелес, Калифорния, США.
Просто жить, пока не умрешь, - уже тяжелая работа.
Нищета и невежество порождают собственную истину.
Не стоит спасать мир, спасите хотя бы одного человека.
Влюбленным в этом мире несладко, и так будет всегда.
Секс великая вещь только тогда, когда больше нечем заняться.
Любовь - это для гитаристов, католиков и шахматных маньяков.
Никто никогда не может быть вполне уверен в том, что сделает.
Проиграть сотню долларов на бегах — большая подмога искусству.
Если я перестану писать, значит, я умер. Умру — вот и остановлюсь.
Если хочешь пить - пей; если хочешь ебаться - выкинь бутылку нафиг.
Есть такие люди - сразу же после первой встречи начинаешь их презирать.
В жизни вам ничего не обещано. С вами не заключали никакого контракта.
Разумеется, человека можно любить, — если знаешь его не слишком близко.
Не храните больше, чем сможете проглотить: ни любви, ни жары, ни ненависти.
Человек, в конце концов, становится параноиком, когда у него по 300 бодунов в году.
Если у вас почти не осталось души и вам об этом известно,значит,душа у вас еще есть.
Сарказм — это естественная защитная реакция психики против тупизны окружающих.
Любовь - это нормально для тех, кто может справиться с психическими перегрузками.
Во мне много пуританского. А пуритане наслаждаются сексом больше кого бы то ни было.
Честолюбие редко помогает таланту. Другое дело удача. Талант всегда плетется за ней по пятам.
Очень немногие красивые женщины стремятся показать на людях, что они кому-то принадлежат.
Писатели – это отчаянные люди, и когда у них появляется надежда, они перестают быть писателями.
Я не верю, что можно изменить мир к лучшему. Я верю, что можно постараться не сделать его хуже.
Не раздевайте мою любовь, там может быть манекен. Не раздевайте манекен, а вдруг там моя любовь.
Если ты скотина, так и скажи. А то кто-нибудь другой скажет. Но если я скажу первым, они обезоружены.
Я жил с алкоголичками; жил почти без денег; не жизнь, а сплошное безумие. Приходится об этом писать.
Если женщина не получает от тебя какой-то выгоды — славы, либо денег, — она тебя терпит лишь докуда-то.
Самое большое, на что можно надеяться в отношениях между двумя людьми, решил я, - это два с половиной года.
Я пишу трезвым, пьяным, когда мне хорошо и когда мне плохо. У меня нет никакого особого поэтического состояния.
Есть крайне мало людей, с которыми я могу оставаться в одной комнате больше 5 минут, не чувствуя, что меня потрошат.
Одна радость - слушать соседей. Это помогает понять, что не одному тебе сбили холку, что ни у тебя одного крыша поехала.
Видеть на экране всякое дерьмо стало столь привычным, что люди перестали отдавать себе отчет в том, что смотрят одно дерьмо.
Красота - пустяк. Ты и сам не понимаешь, как тебе повезло, что ты некрасив, ведь если ты нравишься людям, то знаешь, что дело в другом.
Пью. В основном когда стучу на машинке или когда рядом люди. Я плохо себя чувствую в обществе, а как надерусь, все как-то расплывается.
Политика — это как женщины: увлечёшься ею всерьёз, и в конце окажется, что ты эдакий дождевой червяк, раздавленный башмаком докера.
Все женщины разные. В основном они кажутся сочетанием лучшего и худшего - и волшебного, и ужасного. Я, впрочем, рад, что они существуют.
Мне хорошо с бродягами, потому что я сам бродяга. Я не люблю законы, правила, религию и мораль. Я не позволю обществу перекраивать меня по-своему.
Одиночество укрепляет меня; без него я как без еды и воды. Каждый день без него обессиливает меня. Я не горжусь своим одиночеством, но я завишу от него.
Ноги для меня—первое дело. Это первое, что я увидел, когда родился. Но тогда я пытался вылезти. С тех пор я стремлюсь в обратную сторону, но без большого успеха.
Когда случается плохое, пьешь в попытках забыть; когда случается хорошее, пьешь, чтобы отпраздновать; когда ничего не случается, пьешь, чтобы что-нибудь случилось.
Люди обязаны друг другу некой верностью, что ли, - даже если не женаты. В каком-то смысле, доверие должно заходить еще глубже именно потому, что оно не освящено законом.
Мужику нужно много баб только тогда, когда все они никуда не годятся. Мужик может вообще личность свою утратить, если будет слишком сильно хреном по сторонам размахивать.
Самое худшее - что я схожу именно за того, кем не являюсь: за хорошего человека. Я способен проникать в жизни других, потому что они мне доверяют. Я делаю свою грязную работу по-легкому.
Когда женщина пошла против тебя, забудь про нее. Они могут любить, но потом что-то у них внутри переворачивается. И они могут спокойно смотреть, как ты подыхаешь в канаве, сбитый машиной, и им плевать на тебя.
Я одиночка, я занимаюсь своим. Всё время спрашивают меня про Керуака, и неужели я не знаком с Нилом Кэссади, не был ли я с Гинзбергом и так далее. И я вынужден признаваться: нет, всех битников я пробухал; я тогда не писал ничего.
В общем всё, что я пишу, — по большей части факты, но они еще приукрашены выдумкой, вывертами туда-сюда, чтобы отделить одно от другого. На девять десятых факта одна десятая выдумки, чтобы всё расставить по местам.
Впервые поцеловаться, впервые потрахаться - в этом есть что-то драматическое. Поначалу люди интересны. Со временем, медленно, но верно открывается вся ущербность, все сумасшествие. Я значу для них все меньше и меньше, они значат все меньше и меньше для меня.
Если солжешь человеку насчет его таланта только потому, что он сидит напротив, это будет самая непростительная ложь из всех, поскольку равносильна тому, чтобы сказать: давай дальше, продолжай, - а это, в конечном итоге, худший способ растратить жизнь человека без истинного таланта. Однако, многие именно так и поступают - друзья и родственники, главным образом.