Квентин Джером Тарантино - родился 27 марта 1963 года, в городе Ноксвилл, штат Теннесси, США. Американский кинорежиссёр, сценарист, актёр, кинопродюсер и кинооператор. Режисер и сценарист фильмов - "Бешеные псы", "Криминальное чтиво", "Убить Билла. 1-2 часть", "Бесславные ублюдки".
Между мужчинами и женщинами все время есть напряжение.
Я ненавидел школу. Школа меня угнетала. Я хотел быть актёром.
Я не буду предсказывать свою судьбу, я слишком молод для этого.
Я любитель всех жанров от спагетти вестернов до самурайского кино.
В моих фильмах нет места морализаторству. Я рассказчик, а не моралист.
Если бы я действительно считал себя писателем, я бы не стал писать сценарии. Я бы стал писать романы.
Я всегда надеюсь, что если миллион человек смотрят мой фильм, они смотрят миллион других фильмов.
Если в конце года я могу сказать, что я видел десять по-настоящему — без всяких скидок — хороших фильмов, значит, год удался.
Я пишу фильмы о бродягах, людях, которые плюют на правила, и мне не нравятся фильмы о людях, которые уничтожают бродяг.
Давно я не видел в кино ничего, что могло бы меня испугать. Что меня действительно пугает, так это крысы. У меня настоящая фобия.
У меня разное отношение к насилию в реальной жизни и в кино. Насилие в кино вызывает сильные чувства, а в жизни — только ужас и отвращение.
Я никогда не встречал своего отца и никогда особо не хотел его встретить. Только то, что он переспал с моей матерью, не делает его моим отцом.
Меня уже 16 лет приглашают на Каннский фестиваль, потому что я, по-вашему, снимаю несерьезные фильмы? Кто-то называет их „низкими", но только не я.
Если история не задалась на уровне сценария, то я даже не буду пытаться перенести его на съемочную площадку — для меня это все равно что ловить рыбу без удочки.
Если бы я не был художником, я вряд ли работал бы на почте или на восьмичасовой должности. Думаю, я был бы кидалой. И всю жизнь бегал от ребят из отдела по экономическим преступлениям.
Я не утверждаю, что я не буду жениться и не заведу детей, пока мне не исполнится 60 лет, но пока я сделал именно такой выбор и пойду по одной дороге, поскольку это - моё время, чтобы делать фильмы.
Я возвращаю „низким", полузабытым жанрам уважение, которого они заслуживают. И современное звучание, вашу мать! И делаю это в стиле „сумасшедшего Квентина", что означает, что они ни на кого и ни на что не похожи. Кроме, конечно, долбанутого Квентина, ведь это я.
Для меня снимать фильм о блондинках в тюрьме — не менее почтенное занятие, чем экранизировать романы Генри Джеймса. С единственной разницей: экранизации романов Генри Джеймса мне совершенно не нравятся, а вот фильмы о блондинках в тюрьме бывают чудо как хороши!
Кому-нибудь снесут полбашки из винчестера — и меня это ни капли не тронет. Я воспринимаю это как клевый спецэффект. Меня по-настоящему трогают обычные человеческие истории. Кто-нибудь порежется листом бумаги, и меня пробирает, потому что я могу это на себя примерить.
Диалоги, мать твою, — это моя фишка, сечёшь, нет? Это то, чем я занимаюсь! Я уважаю мнение людей, но выйти с моего фильма и сказать: „Слишком много диалогов", — это такая же тупость, как сказать это, посмотрев пьесу Тэннеси Уильямса или Дэвида Хейра, мать их.
Если в процессе работы тебе в голову придет идея, это отлично. Но это не должна быть Большая идея, это должна быть маленькая идея, из которой каждый вынесет что-то свое. Я имею в виду, что если ты снимаешь кино о том, что война — это плохо, то зачем тогда вообще делать кино? Если это все, что ты хочешь сказать, — скажи это.