Окуджава Булат Шалвович, родился в Москве 9 мая 1924 года. Советский и российский поэт, композитор, прозаик, сценарист. Автор около двухсот авторских и эстрадных песен, написанных на собственные стихи. Автор сборников стихов: «Март великодушный», «Арбат, мой Арбат», »Стихотворения», «Избранное», «Посвящается вам», «Милости судьбы», «Зал ожидания», «Чаепитие на Арбате». 12 июня 1997 года скончался в Париже. Похоронен на московском Ваганьковском кладбище.
Жизнь длиннее, чем надежда, но короче, чем любовь.
Когда я кажусь себе гениальным, я иду мыть посуду.
Душа, как и тело, должна быть упругой и неподатливой.
О, были бы помыслы чисты! А остальное все приложится.
Мелодия, как дождь случайный, гремит и бродит меж людьми.
Моя Родина – мой последний дом, все грехи твои на себя возьму.
Не в другом, а в себе побеждайте врага — вот и станете вы человеком.
Мы сами себе сочиняем и песни и судьбы, и горе тому, кто одернет невовремя нас.
Давайте жить, во всем друг другу потакая, - тем более что жизнь короткая такая.
Благородство — это же не звание, не золото, не положение в свете, а свет — в крови.
Деньги – такой предмет, который всегда торопится не к тем, кому он необходим крайне.
Все хотят, чтобы что-нибудь произошло, и все боятся, как бы чего-нибудь не случилось.
Осуждать крайне легко. Судей и ниспровергателей экая прорва, а созидателей – единицы.
Все кончается в срок. Лишней крови хватает. Род людской ведь не сахар: авось не растает.
И друзей созову, на любовь свое сердце настрою. А иначе зачем на земле этой вечной живу.
Шли столетья по России, бил надежды барабан. Не мечи людей косили - слава, злато и обман.
Лучшие времена – это те времена, которые могут наступить, но почему–то никогда не наступают.
Если бы было две жизни, можно было бы одну посвятить напрасным сожалениям и скорби. Да она одна.
Неужто и впрямь человеческий организм рассчитан на точное количество страданий и порывов, а что сверх того – уже свыше сил?
Что бы ни было там, как бы ни было там и чему бы нас жизнь ни учила, в нашем мире цена на любовь да на ласку опять высоко подскочила.
Чувство меры и чувство ответственности не присущи посредственности. Сладость жертвы и горечь вины им тоже не свойственны и не даны.
Вселенский опыт говорит, что погибают царства не оттого, что тяжек быт или страшны мытарства. А погибают оттого, что люди царства своего не уважают больше.
Мы больны, у нас дикое, больное общество. Оно живёт ещё старыми стереотипами, старой структурой. Оно не может жить энергично, по-новому. Оно учится этому, привыкает. С болью, с кровью, с ужасом.
Мгновенно слово. Короток век. Где ж умещается человек? Как, и когда, и в какой глуши распускаются розы его души? Как умудряется он успеть свое промолчать и свое пропеть, по планете просеменить, гнев на милость переменить?
Мы семьдесят лет деградировали, дичали. Знаете, есть замечательный пример из Библии. Когда Моисей уводил евреев из египетского плена, он вёл их сорок лет вместо пяти дней, чтобы вымерло поколение, которое было рабами, и чтобы появились люди, свободные от чувства рабства. А мы – не просто рабы, которые страдают от тягот, мы – профессиональные рабы, которые гордятся своим рабством.
